Неточные совпадения
Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое в порядке вещей; старайтесь
смотреть на меня, как
на пациента, одержимого болезнью, вам еще
неизвестной, — и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете надо мною сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений…
Мир перед ее глазами расстилался в грехе и несовершенствах, как библейская юдоль плача, а
на себя она
смотрела как
на гостью, которая пришла, повернулась и должна уже думать о возвращении в
неизвестное и таинственное «домой».
Аплодисмент снова раздался. Вице-губернатор отвернулся и стал
смотреть на губернаторскую ложу. Впечатление этой сцены было таково, что конец действия публика уже слушала в каком-то утомлении от перенесенных ощущений. Антракт перед четвертым действием тянулся довольно долго. Годнева просила не поднимать занавеса. Заметно утомленная, сидела она
на скамейке
Неизвестного. Перед ней стоял Козленев с восторженным выражением в лице.
В согласность с этою жизненною практикой выработалась у нас и наружность. Мы
смотрели тупо и невнятно, не могли произнести сряду несколько слов, чтобы не впасть в одышку, топырили губы и как-то нелепо шевелили ими, точно сбираясь сосать собственный язык. Так что я нимало не был удивлен, когда однажды
на улице
неизвестный прохожий, завидевши нас, сказал: вот идут две идеально-благонамеренные скотины!
Но, кроме того, что она интересна, как ни
смотреть на нее, книга эта есть одно из замечательнейших произведений мысли и по глубине содержания, и по удивительной силе и красоте народного языка, и по древности. А между тем книга эта остается, вот уже более четырех веков, ненапечатанной и продолжает быть
неизвестной, за исключением ученых специалистов.
Мы уселись, и лошади поскакали. Крики и проклятия Анфисы Петровны еще долго звучали нам вслед, а из всех окон дома вдруг высунулись чьи-то
неизвестные лица и
смотрели на нас с диким любопытством.
И чувствовал себя, как рекрут пред набором, как человек, собравшийся в далёкий,
неизвестный путь. Последнее время к нему усиленно приставал Яков. Растрёпанный, одетый кое-как, он бесцельно совался по трактиру и по двору,
смотрел на всё рассеянно блуждавшими глазами и имел вид человека, занятого какими-то особенными соображениями. Встречаясь с Ильёй, он таинственно и торопливо, вполголоса или шёпотом, спрашивал его...
Было что-то особенно сладкое в ее ласке, что-то совершенно новое для Фомы, и он
смотрел в глаза старухе с любопытством и ожиданием
на лице. Эта старуха ввела его в новый, дотоле
неизвестный ему мир. В первый же день, уложив его в кровать, она села рядом с нею и, наклоняясь над ребенком, спросила его...
Я отвернулся, взглянул
на Эстампа, затем
на Попа. Эстамп, нисколько не обиженный, с любопытством
смотрел на меня, потом, щелкнув пальцами, сказал: «Ба!» — и заговорил с
неизвестным в очках. Поп, выждав, когда утих смешной спор, подошел ко мне.
В тот же день обнародовано было объявление, чтоб никто, под опасением жестокого наказания, не смел оскорблять знатных иностранцев, хотящих остаться
неизвестными; в тот же день поставлена была стража
на мосту, ведущем к тому дому, где жил царь, потому что он жаловался
на толпы, стекавшиеся
смотреть на него.
Так пленник бедный мой уныло,
Хоть сам под бременем оков,
Смотрел на гибель казаков.
Когда ж полночное светило
Восходит, близ забора он
Лежит в ауле — тихий сон
Лишь редко очи закрывает.
С товарищами — вспоминает
О милой той родной стране;
Грустит; но больше чем оне…
Оставив там залог прелестный,
Свободу, счастье, что любил;
Пустился он в край
неизвестный,
И… всё в краю том погубил.
То, забывшись
на минуту, она
смотрела на Коростелева и думала: «Неужели не скучно быть простым, ничем не замечательным,
неизвестным человеком, да еще с таким помятым лицом и с дурными манерами?» То ей казалось, что ее сию минуту убьет Бог за то, что она, боясь заразиться, ни разу еще не была в кабинете у мужа.
С тем мы заснули, выспались, — рано утром я сходил
на Орлик, выкупался,
посмотрел на старые места, вспомнил Голованов домик и, возвращаясь, нахожу дядю в беседе с тремя
неизвестными мне «милостивыми государями». Все они были купеческой конструкции — двое сердовые в сюртуках с крючками, а один совершенно белый, в ситцевой рубахе навыпуск, в чуйке и в крестьянской шляпе «гречником».
Каждый раз, как
посмотрю на этот листок, я чувствую присутствие сверхъестественной силы, и
неизвестный голос шепчет мне: «Не старайся избежать судьбы своей! так должно быть!» Год тому назад, увидав ее в первый раз, я писал об ней в одном замечании.
Не успели они переговорить с своими гостями о странном появлении
неизвестного старика, как он в другой раз проехал мимо, уже с противуположной стороны, так же поклонился и так же внимательно
смотрел на всех.
Фомин изловчился сделать глобус и подарил его ребенку смотрителя. Тогда смотритель позволил ему продолжать ремесло, и Фомин сделал уже весь планетарий, для чего пользовался проволокой из оконной решетки. Смотритель и
на это
посмотрел благосклонно, так как он стал продавать эти изделия
на сторону, платя Фомину по рублю. Сколько он сам получал — оставалось
неизвестным.
Злая она была и несчастная, и не прощать ей хотелось, а проклинать. Горько и обидно было ей
смотреть на отца: что он так благообразен, умыт и причесан, а ей некогда лица сполоснуть; что он полон каким-то
неизвестным ей и приятным чувством и завтра его будут поздравлять; что он просит у нее прощения, а сам считает ее ниже себя и даже ниже пьяницы Тараски. И совсем сердито она крикнула
на отца...
Странное выражение придал им
неизвестный, но талантливый художник: как будто между глазами и тем,
на что они
смотрели, лежала тонкая, прозрачная пленка.
Собака была старая, опытная, и поэтому она не бросилась сразу, а долго
смотрела с удивлением своими большими глазами
на непрошеного гостя, — эти комнаты она считала своими, а тут вдруг забрался
неизвестный зверь, засел в угол и
смотрит на нее как ни в чем не бывало.
Пока происходила вся эта суета, в комнату незаметно вошла моя охотничья собака, старый рыжий сеттер. Собака сразу почуяла присутствие какого-то
неизвестного зверя, вытянулась, ощетинилась, и не успели мы оглянуться, как она уже сделала стойку над маленьким гостем. Нужно было видеть картину: медвежонок забился в уголок, присел
на задние лапки и
смотрел на медленно подходившую собаку такими злыми глазенками.
Я видел, как сеттер начал дрожать от волнения, и приготовился схватить его. Если бы он бросился
на малютку медвежонка! Но вышло совсем другое, чего никто не ожидал. Собака
посмотрела на меня, точно спрашивая согласия, и подвигалась вперед медленными, рассчитанными шагами. До медвежонка оставалось всего каких-нибудь пол-аршина, но собака не решалась сделать последнего шага, а только еще сильнее вытянулась и сильно потянула в себя воздух: она желала, по собачьей привычке, сначала обнюхать
неизвестного врага.
Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни
на волос не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока буду
смотреть на предмет так, как научили меня
смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно
неизвестному.
В свою очередь, окружающие
смотрели на нее как
на удивительное явление из какого-то
неизвестного им мира.
Липина. Знаешь ли, дружок, Бог невидимо посылает тебе счастье!.. Я с ним познакомилась… Прекрасный молодой человек!.. скромен, застенчив, как девушка! А как добр! Кривлякина разыгрывала лотерею в пользу
неизвестной — взял один десять билетов… Влюблен в тебя по уши… говорят мои люди, ни
на что не
посмотрит… Жених, что ни говори, жених!
— Конечно, — уже более мягко заговорил он, — можно посредством внушения пробудить в больной чувство движения, она встанет, к ночи выздоровеет, но я не скрою от вас: при малейшем воспоминании о том
неизвестном мне факте, сообщение о котором привело ее в настоящее положение, столбняк может повториться. Зная же этот факт, можно легко внушить ей во время гипноза, чтобы она
смотрела на него иначе, и он потеряет гнетущую ее душу силу.
Иные лежат
на земле и
смотрят в высь, в небо, следя за летающими птицами
неизвестного в России оперения и
неизвестного названия.
Будто сидит он
на красном бархатном, необыкновенно мягком диване и
смотрит неподвижно
на какую-то большую черную картину; и такой покой идет от этой старой, потрескавшейся картины, и так отдыхают глаза, и так мягко становится мыслям, что
на несколько минут, уже засыпающий, он начал противиться сну, смутно испугался его, как
неизвестного беспокойства.
«Похожа она
на него?» — думала Наташа. «Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая,
неизвестная. И она любит меня. Чтò у ней
на душе? Всё доброе. Но как? Как она думает? Как она
на меня
смотрит? Да, она прекрасная».